Кир Булычев - Последняя война [с иллюстрациями]
— Да, — сказал капитан. — Небольшая делегация. Пять человек или семь. Они будут вести с нами переговоры о возвращении наших пленных.
— Если бы об этом только, — сказал Ренци, — то тогда отпустили бы, и все. Или вообще бы в плен не брали. Значит, не о пленных будет разговор. О вас самих и о нас. Им из пещеры выбраться нужно. И желательно господами. Мы им не верим.
— Мы им абсолютно не доверяем, — сказал патриций. — Об этом я написал в обращении.
— Я не могу дать оружия, — сказал капитан. — По двум причинам. Во-первых, я не вижу опасности для корабля и купола. Во-вторых, оружия на корабле просто нет. Мы не военный корабль. Мы не имеем оружия.
— Значит, не хотите? — убежденно сказал Ренци. — А сколько вас здесь осталось? Кто в плену, кто на вахте, и оружия не'г. Да вы понимаете, что они будут разговаривать с вами только до тех пор, пока будут думать, что вы сильнее? Пошли, патриций.
Ренци повернулся и вышел из комнаты. Патриций последовал за ним, но вернулся и положил на стол петицию.
— Ну вот, — сказал Кудараускас, который до этого молча сидел у экрана, на связи с катером Бакова, — сначала Совет принимает постановление об отмене всех войн, а потом требует оружия для войны.
— Они правы, — сказал капитан. — И они лучше нас знают, с кем мы имеем дело.
— Капитан, — сказал от двери корона Аро, — вы дали увлечь себя горячности. Нельзя решать космические проблемы со своей, человеческой точки зрения. Вы чувствуете симпатию именно к той группе людей, в спасении которых вы принимали участие. Люди, находящиеся в подземелье, не меньше спасенных вами заслуживают жизни. Основное требование галактических экспедиций — не вмешиваться, никогда не вмешиваться во внутренние дела других миров. Любое вмешательство чревато нарушением естественного хода развития цивилизации. Вы это знаете, и я это знаю, и Кудараускас это знает, но когда мы доходим до дела, оказывается, что личные симпатии и склонности перевешивают. А если бы жители Муны не были так похожи на людей? Если бы они были отвратительны вам, как мы, например, стали бы вы так же волноваться об их судьбе?
— Да, — сказал убежденно капитан, — вы знаете, что стал бы. Кстати, вы мне не отвратительны.
— Я тоже погорячился. Извините, капитан, — сказал Аро и покинул мостик.
— Они на подлете, — сказал Кудараускас.
На небольшом экране появился повисший над «Сеге-жей» диск катера.
— Ну как там у вас, Баков? — спросил капитан.
— Встретьте нас у входа, — сказал старший помощник.
— Хорошо.
Загребин обернулся к Кудараускасу.
— Останешься здесь, Зенонас. Мы будем разговаривать с ними в кают-компании. Со мной будут Бауэр и Баков. Включи внутреннюю связь, чтобы быть в курсе всех разговоров. Посматривай на купол. Система сигнализации в порядке?
— Угу. Только что проверял.
— Ну, я пошел. В самом деле, встречу их у люка.
2
Встреча была похожа на официальный визит глав дружественных (или недружественных) держав друг другу, как их изображали в учебниках истории.
Загребин занял свое место за обеденным столом, во главе его. По правую руку от него сел Баков, по левую — шахтер Ренци и Пирра. За Баковым сидел Бауэр.
Басистый генерал, глава делегации подземелья, сидел на другом конце, и рядом с ним был отрядник, тот самый, изможденный, легко гнущийся мужчина в поношенной форме, который встретил Снежину в туннеле. В дальнем конце кают-компании на диванчике устроились патриций, Лещук и солдат из генеральской свиты с рацией, которую он поставил на шахматный столик. Лещук вскоре ушел. Кирочка была в машине одна, и Лещука потянуло проверить, как там дела.
Снежина, у входа поздоровавшись с капитаном, попросила разрешения привести себя в порядок. В каюте ее уже ждали тетя Миля и корона Вас со снадобьями и пилюлями, до которых он был большой охотник.
Снежине не хотелось выгонять из каюты друзей, и она разделась в душевой за матовой занавеской. Раздеваясь, выкидывала в каюту вещи и все не могла остановить улыбку, согнать ее с лица: она была дома, и звон стакана, в котором толстый корона Вас размешивал свои снадобья, и громкие вздохи — тети Мили были замечательным доказательством тому, что в самом деле никакого подземелья не существовало, что землистые лица обитателей пещеры только померещились ей.
— Тетя Миля, — попросила Снежина, — будьте добры, достаньте белье из верхнего ящика и брюки, форменные брюки, они, по-моему, где-то внизу лежат, а где, я не помню.
Горячие струи воды приятно впивались в тело, и было мирно ж приятно, и из тела уходила бесконечная пещерная усталость. И Снежина поняла вдруг и ясно увидела, как Антипин и Кори сидят на холодном каменном полу камеры и ждут, когда их освободят.
Снежина схватила повешенные тетей Милей на занавеску вещи, выключила воду, оделась и, на ходу проглотив — зачем обижать корону Вас? — стакан с неприятным на вкус снадобьем, побежала в кают-компанию.
Процедура взаимного представления и рассаживания по местам заняла несколько минут, и поэтому, когда Снежина вошла в кают-компанию, переговоры еще только начинались.
— Садись сюда, — сказал Загребин, показывая на свободное место на нейтральной территории между двумя делегациями.
Снежина села между офицером-отрядником и Бауэром и вспомнила почему-то, как недавно в этой же кают-компании происходило представление других инопланетных гостей. И те были куда более чужими и незнакомыми, чем эти. А сейчас корона Аро сидит наверняка на мостике рядом со своим всегдашним оппонентом Кудараускасом, и они слушают, не пропуская ни слова, все, что говорится в кают-компании, а корона Вас, принципиально не интересующийся политикой, поклонник популярной на Короне теории о том, что прогресс осуществляется вне зависимости от политических деяний людей — только ученые могут ускорить или замедлить его, — корона Вас поплелся в буфетную вслед за тетей Милей, чтобы помочь ей приготовить чай для гостей. А эти, такие похожие, сидят напротив, и напряжение людей, которые не знают, попали они в гости или в ловушку, ясно читается на их бледных, землистых лицах.
— Мы хотели бы узнать о судьбе наших товарищей, которые попали к вам в плен, — говорит капитан ровным голосом, и Снежина возвращается к реальности.
Черная коробочка лингвиста на груди генерала вздрагивает. У генерала объемистый живот, множество знаков и значков на мундире и плоское лицо того неестественного синеватого цвета, которое принимают бледные лица под люминесцентной лампой.
— Вы не правы, — говорит генерал. — Они не в плену. Они — заложники. Мы не знаем, можем ли верить вам. Как только мы убедимся в том, что верить вам можно, мы выпустим ваших людей. Они находятся в безопасности. Женщина, сидящая за этим столом, может подтвердить мои слова.
Снежина кивнула головой. Потом спохватилась:
— Я не знаю. Антипина били. Где остальные, я не знаю.
— Он сам ударился о стол, — сказал генерал. — Мы никого не бьем.
— Ложь это, — говорит зло шахтер Ренци. — Меня самого не раз били.
— Мы согласились терпеть ваше присутствие в комнате, потому что это было условием переговоров, которое поставил нам капитан Загребин. Однако в переговоры с простолюдинами мы не вступаем. В конце концов, и в наших руках есть козыри — заложники.
Генерал сжимает кулаки, и кажется, что там, в костлявых, покрасневших пальцах, и спрятаны заложники.
— За этим столом, — говорит капитан тем же ровным голосом, — все имеют право говорить.
— Тогда буду молчать я, — говорит генерал.
— Ладно, я уйду, — говорит Ренци. — Мне здесь делать нечего. Пусть останутся Пирра и патриций.
И, не слушая возражений капитана, Ренци покидает кают-компанию.
Патриций занимает место шахтера за столом и разворачивает перед собой бумаги, исписанные его ровным, красивым, с завитушками почерком.
— Со мной говорить можно, — заявляет он. — Я по происхождению патриций, хотя мы это и отменили.
— Посмотрим. — Генерал смотрит на патриция тяжелым долгим взглядом, будто припечатывает его портрет в памяти.
Теперь патрицию никуда не скрыться от генерала. Патриций понимает это, осторожно касается локтем Пирры. Так надежнее. Патриций выбрал лагерь, в котором он будет бороться.
— Простите. — Генерал смотрит на часы. — Мне нужно выйти на связь с моим центром.
Он встает, подходит к рации и отбивает условный знак. Снежина ясно видит Вапраса, сидящего в своем кабинете. Вапрас слушает.
— Итак, — генерал возвращается на свое место, — мы хотим узнать еще раз, зачем вы к нам приехали и чего вы хотите:
— Отлично, — соглашается капитан. — Хотя вы, наверно, знаете об этом из допроса Пановой и Антипина.
— Да, — соглашается генерал. — Но мы хотим выслушать это еще раз.
Загребин говорит вкратце о существовании Галактического центра, о вспышках, засеченных астрономами, о разведдиске и о том, как «Сегежа» попала на Муну. Он говорит и об аппарате Вас. Он ничего не скрывает. Он даже говорит о том, что на планете, под куполом, создан свой Совет, который и управляет Муной.
![Кир Булычев - Последняя война [с иллюстрациями]](/uploads/posts/books/211761/211761.jpg)
